Биография

По разным подсчетам, спортивно-любительской рыбалкой в нашей   стране увлекается от 15 до 20 миллионов человек. До половины из них, постоянно или как «одну из», практикуют ловлю спиннингом. А если добавить сюда еще наших   коллег по увлечению из других стран, где говорят, читают и мыслят по-русски,   то, как ни крути, выходит цифра порядка 10 000 000. Это и есть, выражаясь   немного казенным языком, наша с вами «социальная база».  Пусть и очень разнородная, но что из этого? Тем и хорошо рыбалка, что она объединяет вроде бы совсем разных людей – от пастуха до академика и от студента до Президента.

Как любое массовое увлечение, рыбалка нуждается в поддержке. Не только материально-технической, но и просветительско-информационной.  В наши дни, когда информационные технологии вышли на свой нынешний уровень, все стало гораздо проще. Существует огромное количество профильных сетевых ресурсов, где любой желающий имеет возможность почерпнуть максимум полезных сведений по интересующим его вопросам. И сфера любительской рыбалки здесь отнюдь не исключение.

Идея создания моего персонального сайта озвучивалась разными людьми еще лет так около десяти назад - и потом время от времени возникала вновь и вновь. Но я почему-то тому сопротивлялся. Возможно в силу такой традиционной черты русского характера, как леность.  Все-таки проект такого рода требует сил и времени. Но в какой-то момент стало ясно, что час Х настал. Меня убедили в том, что сайт уже просто необходим. Плюс – взялись оказать максимальную поддержку, за что я выражаю огромную благодарность Вячеславу и Сергею Шишиным.

Если вы сейчас читаете эти строки, значит, у нас с вами уже немало общего. Для меня спиннинговая рыбалка подразумевает следующее:

- реализацию одной из древнейших потребностей человека, заложенной в той или иной мере в каждом из нас, - потребность в охоте;

- максимально бережное, щадящее отношение к окружающему миру, поймать ведь – не значит, убить;

- прекрасный отдых на природе и общение с единомышленниками;

- чувство здорового азарта – как от самого процесса, так и от соперничества с другими рыболовами;

- творческо-интеллектуальная составляющая – ведь рыбалка стимулирует мыслительные процессы, заставляет искать оптимальные решения, плюс – делиться своими наблюдениями, причем часто не только с ближним кругом общения, но и с широкой аудиторией;

- наконец, рыбалка в ее современном, культурном виде – это хорошая альтернатива всевозможным сомнительным соблазнам и искушениям, которым многие наши сограждане,  особенно молодые, не всегда способны без посторонней поддержки сопротивляться.

Я буду рад оказать вам максимальную посильную помощь во всем, что связано со спиннинговой рыбалкой – ее техническим обеспечением, ноу-хау, идеологией, философией…

Искренне Ваш,
Константин Кузьмин

«Презумпция виновности»

Родился я в 1962 году в городе Ступино, что в сотне километров к югу от Москвы. День рождения пришелся на 22 апреля. Мама говорит, что ей было очень приятно, что мое появление на свет совпало с ДР Ленина. Это сейчас данный факт скорее вызовет улыбку, тогда же к таким вещам относились с пиететом. Была даже идея назвать меня Вовочкой, но отец не согласился.

В годы детства мне постоянно напоминали про 22-е – что на мне лежит ответственность, что я обязан во всем вести себя «по-ленински», быть примером для окружающих и т.д. Это, признаюсь, сильно напрягало, и порою я действовал вопреки предписаниям. В детском саду у меня была репутация хулигана. Я мог запросто подраться, поскольку был акселератом и превосходил физически своих сверстников. И персонал меня, мягко говоря, не очень жаловал.

Как сейчас помню такую вот историю. На прогулке воспитательница собирает нас полукругом около стены здания. На ней – что-то написано. «Вот, дети, это очень нехорошее слово. А вы знаете, кто его написал?» Всем сразу стало жутко интересно, мне тоже. «Его написали Кузьмин и Пашков!» И нас с приятелем отправили отбывать наказание в угол. Стоя в котором, мы поняли, что ни он, ни я на стене ничего не писали. Более того, само слово из трех букв мы для себя узнали несколько минут назад – читать-то мы уже умели. Благодаря воспитательнице и ее «презумпции виновности»…

Еще вот в памяти сохранился выпускной утренник в саду. Когда все дети на вопрос о том, как они будут учиться в школе, дружно и весело отвечали, что только на пятерки и четверки, я – промолчал. Ибо не был в том уверен. Возможно, потому, что и сам начал верить в то, что мне внушали в саду. Что я хулиган, а заодно и лентяй и бездарь… Но когда прошел год, и мы случайно встретились на улице с воспитательницей, та никак не могла поверить, что я не получил за это время ни одной оценки ниже четверки.

Короче, в школе я учился очень хорошо. Но об этом – чуть позже. А пока мне бы хотелось сделать экскурс в более далекую историческую перспективу. Почему именно город Ступино?

Как все дороги привели в Ступино

В самом деле, этот населенный пункт существует в статусе города очень небольшой промежуток времени. Он примерно ровесник моим родителям – основан в 1939 году. Понятно, что предки мои не веками жили в этих краях.

Моя бабушка по матери – с Тамбовщины. Клан Новиковых был одним из самых известных в Пичаевском уезде, жили они до революции хорошо. Тогда в Черноземье вообще народ на жизнь не жаловался. В страшном сне нельзя было себе представить, что в стране может случиться что-то такое, что поменяет устоявшийся уклад. Но большевики учинили переворот. Беда большинства революций в том, что они совершаются пятью процентами фанатиков, поддерживаются двадцатью процентами обманутых, но страдает потом все население.

На Тамбовщине у красных был ноль социальной базы поддержки. Не было в тех краях голодранцев и люмпенов. Потому народ самым жестким образом сопротивлялся тому, что ему пытались навязать. Характерно, что именно в Тамбовской губернии, если брать не далекие национальные окраины, а исконную Россию, оставался последний вооруженный очаг сопротивления советской власти. Это было восстание, лидером которого был атаман Антонов. Новиковы тоже воевали за свою землю. Но когда стало ясно, что силы не равны, и большевики во главе с Тухачевским побеждают, мой прадед Федор Иванович и несколько его родственников продали за бесценок свое имущество и переехали в Каширу. Если бы они этого не сделали, то вы бы не читали сейчас этих строк, т.к. спустя всего несколько месяцев Тамбовщину накрыл красный террор…

За год до тех событий Федор Иванович потерял жену. Произошло это при мистических обстоятельствах. Дарья Новикова, дородная, здоровая 25-летняя женщина возвращалась с ярмарки. Вдруг перед повозкой прокатился «огненный шар», лошади встали на дыбы и понесли. Но вскоре успокоились и остановились. Было ли это шаровой молнией или чем-то еще – загадка.

Вернувшись в село, моя прабабушка успела рассказать о происшествии, а через пару часов, хотя и не получила внешних повреждений, умерла…

Прадед жил в Кашире до конца своих дней. Я его даже немного помню. Говорят, я похож на Федора Ивановича – особенно когда отпускаю бороду.

Мои корни связаны Черноземьем и по другим линиям. Мой дед по матери Владимир Иванович Федоров родом из Ельца. А отцовская родня – из Белгорода.

Мой прапрадед Ефим Федорович Григоров руководил строительно-реставрационными работами по всем сорока церквям этого большого по тем временам города. И, кстати, весьма нелестно отзывался о тогдашнем поповском сословии, что, возможно, повлияло и на мои социально-религиозные воззрения. Ну, не люблю я людей в рясах и все, что с ними связано. Чем более идеологизировано общество, тем хуже живут люди.

Зять Ефима Федоровича и мой прадед Владимир Николаевич Малинин был человеком очень разносторонним. В конце 40-х – начале 50-х он был главным пчеловодом Ступинского района. Должность была в то время очень значительная и, что может показаться странным, расстрельная. В сталинскую эпоху если вдруг из-за вируса на пасеке погибали пчелы, это зачастую трактовалось как акт саботажа. Со всеми вытекающими. Прадеда сия участь миновала, но по лезвию ножа он ходил.

Вот о ком я почти ничего не знаю, это мой дед по отцу. Году примерно в 1983, будучи студентом, я часто посещал Государственную Публичную Научно-Техническую Библиотеку. Как-то баловства ради, я решил порыться в картотеке в той ее части, где могли находиться авторские карточки на имя «Константин Кузьмин». И нашел десятка полтора работ по строительно-технической части некого Кузьмина Константина Гавриловича. Нашел и забыл. Вспомнил только спустя четверть века, когда выяснилось, что это мой родной дед, в честь которого я еще и имя свое получил.

Константин Гаврилович родился в 1910 году, закончил МАДИ, жил в Москве, занимался строительством мостов и аэродромов и, судя по количеству научных работ, был человеком интеллектуальным и весьма значимым в своей области. Брака с моей бабушкой у них не было, и скорее всего у Константина Гавриловича были дети и помимо моего отца. Так что у меня, вероятно, должны быть сводно-двоюродные братья или сестры, о существовании которых я ничего не знаю. Я не спец по составлению генеалогических древ, но если кто-то поможет это сделать и найти родню, буду очень благодарен. Тем более что с родственниками у меня не сильно богато. Я единственный у своих родителей.

Местом рождения моего отца значится г. Кашира. Просто потому, что г. Ступино официально был образован двумя годами позже. Такое случается сейчас редко, но отец всю свою жизнь прожил в одном месте и проработал на одном предприятии. Он закончил техникум, отслужил в армии и пришел на Машиностроительный завод. Параллельно получил высшее. И работал в плановом отделе. Вершиной его карьеры стала должность замначальника этого отдела, он ее явно перерос, но для продвижения вверх папе не хватало маленького приложения в виде партбилета. На вопрос, почему он не стремится вступить в КПСС, Евгений Константинович говорил следующее: «СССР, это все знают, силен нерушимым блоком коммунистов и беспартийных. Если все мы вступим в партию, блок – разрушится. Я не вступаю исключительно ради сохранения блока…» А если серьезнее, то папа просто не любил коммунистов-карьеристов и не хотел пополнять их ряды. Я помню, как отец сильно поцапался со своим дядькой Германом Владимировичем. Тот был отставным полковником и ярым коммунистом…

Чем папа отличался от меня – он был технарь. В том смысле, что ему нравилось работа с разнообразным «железом». Он вечерами пропадал в гараже, что-то там тюнингуя в мотоцикле или автомобиле, хотя вроде бы ни то, ни другое вмешательства не требовало. Я эту черту от него не унаследовал. По мне, внутрь изделия (хотя бы спиннинговой катушки) лезть стоит только после того, как возникнут стимулирующие к тому неотложные обстоятельства.

Отец отличался отменным здоровьем. Но за год с небольшим «сгорел» от онкологии и умер в 71 год…

У моей бабушки Марии Федоровны было трое детей. Последовательно двое старших рождались и умирали в возрасте до четырех лет. Время было тяжелое. Моя мама была третьей. Она родилась в эвакуации в г. Куйбышев в 1942 году. Так что Самара тоже в некотором роде для меня «родина предков».

Мама – медик по призванию. Она прошла все ступеньки – закончила медучилище, работала медсестрой в морге(!), с третьей(!) попытки поступила в 1-й Мед, одновременно училась и работала, имея нешуточные проблемы со здоровьем. А до того, в 19 лет, успела родить меня. И проработала по специальности до пенсии и даже более.

У меня самого время от времени возникал вопрос: может, мне стоило тоже пойти по медицинской стезе? Склонность к тому я постоянно в себе находил. Но – как вышло, так вышло.

Родители развелись, когда мне было 3 года. Помню тот день, когда меня отвели «на время» к бабушке. «Время» растянулось до окончания школы. Я урывками виделся с отцом и на часть каникул приезжал к матери. Она быстро вышла второй раз замуж и переехала под Балашиху.

Мой отчим Александр Алексеевич Светличный был военнослужащим. Родом из украинского села, он был человеком простым, но с хорошим чувством юмора, которое, пожалуй, передалось и мне.

На Нобелевскую премию по физике я, увы, рассчитывать не мог

Единственный серьезный конфликт с матерью у меня был связан с моим будущим. Она видела меня в офицерских погонах. Но я с трудом представлял себя в этой роли, поэтому все предложенные варианты поступления в военные училища, что называется, продинамил. И нацелился на Физфак МГУ. Физика в школьные годы интересовала меня более других дисциплин, и именно ей я уделял максимум внимания, в связи с чем у меня возникали сложности во взаимоотношениях с учителями по другим дисциплинам. Я ведь подавал большие надежды, и меня хотели видеть на факультативных занятиях не только по физике.

В частности, была такая Елизавета Израйлевна Гинзбург – завуч по химии. Ее сильно задело, когда я как-то походя заметил, что химия не является для меня приоритетным предметом. И она мне это припомнила.

…10-й класс. Выпускной экзамен по химии сдаю на 5, что было логично, поскольку в рамках школьной программы я все, что требовалось, знал. Оценка за первое полугодие у меня была 5, за второе – 4. И когда после экзамена Израйлевна вывела мне итоговую 4, я был в шоке. Кто-то из приятелей даже фразу выдал: «Вот так становятся антисемитами»… Я это оставил без комментариев, поскольку та единственная четверка, хоть и подпортила мне аттестат, на самое главное – не повлияла. Средний балл моего аттестата все равно приравнивался к 5. Это было важно для поступления в МГУ.

Если откровенно, то я расценивал свои шансы пройти по конкурсу не очень высоко. Но на экзаменах – рыл землю. И даже в чем-то прыгнул выше головы. Набранная мною сумма в 19 баллов оказалась т.н. «полупроходной», то есть оставляющей надежду, но ничего не гарантирующей. И все-таки, когда вывесили списки поступивших, я увидел в них и свою фамилию!

А спустя 25 лет тот же путь проделала моя старшая дочь. Хотя все, кто «в теме», утверждали, что поступить в МГУ без блата, взяток или хотя бы дорогущего персонального репетиторства нет никаких шансов, Мария взяла – да поступила. Я не сильно удивился.

Мне же учеба на Физфаке давалась тяжело. До трети моих сокурсников были выпускниками физико-математических спецшкол. Это позже само понятие «спецшкола» девальвировалось. Тогда же таковых на всю Москву было всего три или четыре, и они давали очень сильную подготовку. Мне, после моей самой заурядной подмосковной школы, было очень сложно, особенно на первых двух курсах. Я ведь еще и жил тогда под Балашихой, и только на дорогу у меня уходило каждый день более четырех часов.

И я поставил перед собою цель несколько иначе, чем до поступления в университет. Я понял, что добиться каких-либо сверх-достижений именно в физике у меня едва ли получится. Важно было взять от «универа» максимум того, что он способен дать. А там уже полученные знания и навыки можно будет применить какой-то иной сфере.

Все началось с карасика на ореховую удочку

В тот период мне было не до рыбалки. Но давайте вернемся назад, поскольку абсолютное большинство посетителей данного ресурса объединено именно этой темой.

Первую свою рыбку я поймал, в общем-то, поздно. В восемь лет. Началось с того, что я приволок откуда-то с улицы обрывок лески – больше чтобы поиграться им и выкинуть, но отец воспринял это как признак интереса к рыбалке. Сам он от этого занятия был далек, но вскоре принес мне «Набор Юного Рыболова», представлявшего собой три намотанных на мотовило куска лески, каждый – оснащен поплавком, грузилом и крючком. В лесополосе мы срезали три хлыста – березовый, ореховый и еще какой-то – и соорудили из них три удочки.

Ближайший водоем находился в пяти минутах ходьбы от дома. То был прудик метров под сорок в диаметре. Жили в нем караси. С третьей попытки я поймал! Точнее поймал на той рыбалке аж трех. Но главное – я понял, что ловить рыбу это мне гораздо интереснее, чем пинать во дворе консервные банки. Началось…

Несколько лет единственной моей снастью была поплавочная удочка. Потом добавилась донка. И все так бы и продолжалось наверное, если бы не бабушкин брат Герман Владимирович, приехавший в Ступино погостить. Узнав, что внучатый племянник увлекается рыбалкой, он, недолго думая, подарил мне спиннинговую катушку!

Несколько месяцев я копил деньги на удилище. Накопил. Стоило оно, как сейчас помню, 3 руб. 50 коп. Отец откуда-то из командировки привез мне набор из четырех вращающихся блесен, которые назывались незамысловато – «Листок». И где-то раздобыл книжку «Ловля Рыбы Спиннингом». Я ее внимательно проштудировал и, решив, что пора, отправился на Оку в Соколову Пустынь.

Минут пятнадцать у меня ушло, чтобы как-то освоить заброс. А потом – я поймал! Моей первой спиннинговой рыбой стал судак весом аж в 250 г. Для меня, осваивавшего премудрости рыбалки самостоятельно, без советов и подсказок сверху, это был результат.

Тогда мне было 12 лет. Да, я поймал рыбу спиннингом, но потом – везение меня на несколько лет оставило. Блесны я полоскал впустую. Зато вот другими методами ловил весьма успешно – особенно на фоне своих сверстников. Это и удочка, и мормышка – со льда и с боковым кивком. Но лучше всего мне давалась ловля в проводку. На Оке в 70-е годы было очень много подуста, и ловили его все, кто хотел. Получалось, правда, у всех по-разному, но у меня получалось хорошо. Я даже облавливал многих взрослых мужиков.

Ситуацию полностью переломила одна рыбалка. Ловля в проводку мне стала приедаться, и я решил-таки «развеяться» со спиннингом. Приехал в то же место и буквально на третьем забросе – поймал судака граммов на 800! Всё… Крышу, что называется, снесло. Удочку я больше в руки не брал и весь остаток школьных каникул ловил спиннингом. И, представьте, ни разу за эти десяток рыбалок не «пролетел»: ловил от одного до трех судаков, плюс как-то попался жерех. Я теперь точно знал, что спиннинг – это мое…

Далее дела шли с переменным успехом. Ловлю судака я более-менее освоил. Основной моей судачьей приманкой, что любопытно, стал… груз типа «фильда», установленный в полуметре перед блесной. А вот первую свою щуку мне удалось поймать только на третий год активного освоения спиннинга. Как такое могло получиться – сам не могу понять.

С окунем было еще сложнее. На что-то типа «самодура» - снасть с несколькими крючками на коротких поводках и «чем-то резиновым» на них – я окуня полавливал и ранее. Но вот летом 80-го я изготовил без какой-то определенной цели несколько мелких вертушек – номера примерно «1», если по принятой теперь системе. И как начал на них таскать «полосатых»!

В тогдашних магазинах найти блесны такого размера было невозможно. Да и вообще, если кто помнит ассортимент каких угодно товаров советских времен, он был крайне скудным. Потому я начал системно делать блесны своими руками. В том числе и щучьи «колебалки», что могло показаться странным, поскольку именно этот тип блесен в магазинах начала 80-х был представлен широко. Но все равно в свои – веры было больше. Ловил я тогда больше на водоемах окской поймы, и блесны под них требовались несколько необычные – довольно большие, но тонкие и легкие.

…Как-то ловил я в пойме, присел перекусить и разговорился с дедом, пасшим коз. Дед был где-то ровесником века, и застал дореволюционные времена в сознательном возрасте. Суть его рассказа сводилась к тому, что при царе жилось хорошо, при советской власти – стало плохо. Если учесть, насколько наше сознание было нашпиговано коммунистической пропагандой – что красные – хорошие, белые – плохие, рассказанное дедушкой, мягко говоря, повергло меня в замешательство. Я тут же, однако, вспомнил, как незадолго до того получил посылочку от знакомого, служившего в ГДР, в ней были несколько воблеров, блесен и еще какая-то мелочь по нашей рыболовной части. Ничего подобного по уровню исполнения я прежде в руках не держал. И это ведь было из «нашей» восточной Германии. Трудно себе было представить, что было доступно рыболовам с «полноценного» Запада.

Я упомянул обо всем этом только лишь с той целью, чтобы рыболовы более молодых поколений хоть немного поняли бы, как сложно приходилось нам в годы «развитого социализма». Это если посмотреть с высоты нынешнего товарного изобилия.

В 1985 году я закончил университет, вскоре женился, а там и дети появились. Это – сложный период в жизни любого рыболова. Времени, которое можно было уделить рыбалке, стало меньше в разы. Тем не менее, я старался использовать малейший шанс.

Мой папа в армии служил писарем. Вот и мне писательское дело оказалось не чуждо

Что меня все сильнее расстраивало – это отсутствие возможности почерпнуть где-либо полезную информацию о современных методах рыбалки. Мне приходилось жить за счет знаний, почерпнутых из книжек, изданных в 50-х-60-х годах, плюс – какие-то собственные наработки и совсем немного – информация, которую я получал от круга своих знакомых, весьма ограниченного в то время. О понятии «рыболовная литература» в 80-е можно было говорить разве что ругательными словами. Ибо альманах «Рыболов-Спортсмен» катастрофически деградировал – читать там было абсолютно нечего. Отпочковавшийся от «Рыбоводства и Рыболовства» журнал «Рыболов» надежд определенно не оправдывал. Что же до книг, то в СССР, с его цензорско-разрешительной системой, был полностью перекрыт кислород для всех, кроме нескольких «приближенных ко двору» (т.е. блатных) авторов, чьи бездарные и мало кому интересные опусы издавались и переиздавались…

Картина казалась мрачной и безысходной. Но я решил-таки себя попробовать и написал свою первую статью - о связи активности щуки и лунных фаз. В ее основе лежало довольно серьезное, по меркам нашего несерьезного дела, исследование. Отнес ее в «Рыболов», где статью, думаю, даже не читая, положили в т.н. «редакционный портфель», т.е. долгий ящик, где она, по идее, должна была благополучно истлеть.

Но помог случай. В 1989 году я поймал окуня весом без малого в 2 кг, оформил и подал заявку на участие в конкурсе «Рекордная Рыба Года», который пользовался тогда огромной популярностью и вниманием. И занял призовое место!

Что изменилось? Практически ведь ничего. Но если в первый раз я пришел в редакцию без всяких регалий, то придя во второй, понял, что отношение ко мне поменялось. Теперь я уже был не «Вася Пупкин». Глупость, конечно, но перемены нельзя было не заметить. С моей статьи про луну и щуку стряхнули пыль и поставили в печать в один из ближайших номеров. Что-то подобное – о признании и непризнании писательского таланта было описано много лет назад. В романе Джека Лондона «Мартин Иден».

К тому моменту у меня уже появился кое-какой журналистский опыт. Несколько моих заметок с удовольствием опубликовали в рыболовной колонке газеты «Сельская Жизнь». Но журнал, причем специализированный, это уже был определенно более высокий уровень. Далее – пошло-поехало. Рыбу я ловил часто, и фактуры для написания статей мне хватало с избытком. Вскоре монополия «Рыболова» была нарушена. Сначала появился журнал «Аква-Хобби», а потом на его месте – «Рыболов-Клуб». Теперь был выбор не только о чем писать, но и куда.

Однако журнальные рамки с какого-то момента перестали меня устраивать. Я пришел к мысли, что могу написать о рыбалке что-то более объемное и серьезное. Тем более что над выбором темы голову ломать не пришлось. В 1992 году я сильно увлекся жерехом. Ловил эту рыбу и прежде, но без особого фанатизма, а тут – почувствовал к жереху гораздо больший интерес, и очень многое в его ловле стало получаться. Я брал с собою блокнот и ручку и по дороге на Оку и обратно в электричке набрасывал текст. Это было особенно ценно, т.к. впечатления были «горячими». В 92-м я появлялся на работе два-три раза в неделю, время было такое – «как платят – так и работаем», остальные дни – ловил жереха. К концу года материала хватило пусть и не на книгу, но на брошюру. Я обратился к шапочно знакомому мне издателю, и через несколько месяцев моя первая «монография» под названием «Спиннинг: Охота на Жереха» увидела свет.

Вслед за жерехом настала очередь судака. Просто как-то так оказалось, что он вышел для меня на несколько лет на первое место среди всех хищников. Это было своеобразный «кам бэк» - я ведь в 70-е годы начинал именно с «клыкастого» и вернулся к нему спустя полтора десятилетия. Итогом стала «Практика Ловли Судака». Это была уже полновесная толстая книга.

Изменение вектора моих интересов в дальнейшем несложно проследить по тому, какие книги у меня далее последовательно выходили. «Джиг-Спиннинг» - продолжение основной линии «Судака», но уже с рассмотрением ловли самых разных хищников. «Зимний Спиннинг» - радикальная ломка сезонных стереотипов. Снова «Охота на жереха» - нет, не римейк первой книжки, а нечто принципиально новое, наработанное за прошедшие годы. «Окунь» - эта книга вышла самой объемной, я писал ее и писал, и мог бы продолжить, но заставил себя в какой-то момент подвести черту. Наконец, «Щука на Малых Водоемах» - изданная в цвете с огромным количеством фотоснимков…

Важнейшее из искусств

Параллельно я участвовал в съемках телепередач и видеофильмов. Самая интересная из связанных с этим историй приключилась в 1998 году. Тогда на Московском Телевизионном Канале выходила передача «Ни Хвоста, Ни Чешуи!». В январе я пригласил съемочную бригаду на Москву-реку в Фаустово. В кадр попало с десяток рыб весом до двух килограммов, пойманных посреди зимы спиннингом. Единственное, о чем я попросил ведущего Леонида Чучина, это не сдавать в эфире место.

Чучин не сдал. Но выдержал жесточайший прессинг со стороны страждущих «надрать» щук и судаков в считающийся мертвым для спиннинга сезон. Телефон редакции был близок к тому, чтобы расплавиться. Поэтому на следующий раз Леонид уговорил меня не «шифроваться».

Следующий раз пришелся на начало марта. Местом действия стала Москва-река еще ближе к столице – в Софьине. Опять – «пулеметный» клев разной рыбы. Все было заснято.

В эфир передача пошла в четверг. С бегущей строкой, где было четко прописано, у какого коровника надо сворачивать с трассы и до какой излучины ехать. В субботу я воздержался от поездки в Софьино. А мой товарищ там был. Он насчитал более сотни стоящих на берегу машин! И никто ничего не поймал. Внешнее впечатление, что москворецкая рыба готова вцепиться в опущенный в воду палец, оказалось несколько обманчивым.

С передачами для рыболовов на ТВ всегда было сложно. Вроде бы огромная целевая аудитория, но для канала выгоднее пустить слезный бразильский сериал, перемежающийся рекламой стирального порошка и прокладок. Отдача от домохозяек будет в разы больше. Поэтому одно из двух: или протекция со стороны кого-то неравнодушного к рыбалке среди первых лиц канала, или – проплата эфира, т.е. т.н. «занос денег». Я не до конца уверен, что так все осталось и по сей день, но прежде иного было не дано. Поэтому лишний раз связываться с телевидением у меня особого желания не возникало.

С видеофильмами было попроще. Хотя бы коррупционеры не встревали. Но все равно производство выходило весьма дорогим. Не по каждому фильму отбивались накладные расходы. А с какого-то момента выпуск видеофильмов вообще потерял всякий смысл, т.к. через неделю после выхода они стали появляться на «торрентах».

Короче, в данный момент и книги и видео – все это пребывает в подвешенном состоянии. И дальнейшая целесообразность производства того и другого зависит от того, будет ли в нашей стране эффективно решен вопрос с пиратством.

Без Шатуры не было бы Гарды

В конце 80-х я был председателем ячейки общества «Рыболов-Спортсмен» в своем институте. Институт был проектный, поэтому коллектив – в основном женский, и в списках ячейки значилось всего полтора десятка человек. Мои функции сводились к тому, что раз в год я собирал членские взносы и отвозил их в офис общества.

Но вот как-то раздается звонок: «От вашей «первички» нужны люди на соревнования по спиннингу». Опросил своих. Никто интереса не выказал. Мне ничего не оставалось, как закрывать амбразуру собой.

Первый опыт участия в соревнованиях по спиннингу произвел неизгладимое впечатление. Приехав с вечера на базу в Шатуре, я обнаружил человек двадцать – двадцать пять, готовых с первыми признаками рассвета ринуться в бой. Народ усиленно готовился – перебирал приманки, перематывал лески. Были и те, кто готовился по «особой программе» - судя по звону стаканов в некоторых комнатах. К утру тремя или четырьмя конкурентами стало меньше – они упились до свиноподобного состояния. Как я для себя вскоре уяснил, такие явления были неотъемлемым атрибутом тогдашних турниров по спиннингу.

Но сильнее меня впечатлили приманки, которые я увидел в коробочках у участников. Это были поролонки! Шел 1989 год, я ловил на поролон уже лет семь, придя к нему самостоятельно. Но, как выяснилось, в закрытом тогда от посторонних рыболовно-спортивном мире поролоновая рыбка в ходу уже с десяток лет. Так что не я изобрел сие чудо. Впрочем, это меня мало волновало, поролонки у меня с собой имелись – и ладно.

Соревнования были однодневные и проходили они в густом тумане. Что-либо понять по акватории, на которой я оказался впервые, шансов практически не было. Тем не менее, мне удалось поймать трех небольших судачков - как раз на поролон. И еще я «слил» неплохую щуку – чисто по собственной безалаберности – не взял с собою подсачек. Было очень интересно, что же привезут на финиш другие участники, большей частью знавшие водоем как свои пять пальцев. А привезли они почти все нули. Меня опередил, всего на каких-то 30 г, только один человек, поймавший приличную щуку. И я сделал для себя вывод, что соревноваться с прожженными спортсменами на их воде – не такое уж и безнадежное дело.

Через год все повторилось. Опять Шатура, и опять у меня второе место. Я поймал всего одного судака, но он весил 2,5 кг. У дедушки-победителя оказалось два по полтора. Все бы ничего, но мой сосед по комнате поведал мне после награждения, что дед жил на базе уже несколько дней, судаков своих поймал накануне и держал их на кукане. О том знали многие, включая судью, который одновременно был деду и давнишним другом. Я же был из тех, про кого говорят «какой-то хрен с улицы». По показанному результату, меня должны были включить в состав участников первенства Москвы, но включили кого-то другого. Все потому же: я был чужой …

Эта история оставила очень неприятный осадок. Но я, несмотря на пьянки, подлоги и кумовство, нашел в себе силы не уйти тогда из рыболовного спорта, едва в нем появившись. Я, хоть и никогда не считал спорт для себя важнейшим жизненным приоритетом, и не так чтобы системно участвовал в соревнованиях, все равно кое-чего в этом деле добился. Не буду детально расписывать чисто спортивную сторону своей рыболовной биографии, отмечу только чемпионат мира по ловле басса 2008 года на озере Гарда в Италии.

Тот чемпионат, если кто не знает, мы выиграли. Выиграли вопреки ожиданиям, прогнозам, ставкам букмекеров, если таковые были, и даже вопреки здравому смыслу. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что это наше чемпионство – оно среди любителей, есть ведь масса спортсменов-профессионалов, чей уровень гораздо выше. Тем не менее, уже три медальки с чемпионатов мира лежат у меня в ящике стола. Это как минимум приятно.

***

Я не склонен к поддержке идеи о том, что у каждого человека на земле должна быть какая-то миссия, или, если хотите, цель жизни. Как получится – так получится. У меня вот, как мне кажется, получается в первую очередь популяризировать современные методы рыбалки. Это востребовано, и, как бы оно высокопарно ни звучало, несет в себе общую позитивную социальную идею. Ведь чем больше пацанов вместо того, чтобы слоняться, не зная, куда себя деть, пить дешевое пиво и курить травку, возьмет в руки спиннинг, тем будет лучше для всех нас. Тяга к рыбалке – она ведь заложена на генном уровне в каждом мужчине, в ком-то – больше, в ком-то – меньше. А потому интерес к блеснам и воблерам, «палкам» и катушкам – есть проявление одного из, если хотите, наших основных инстинктов. И его следует всячески поддерживать.

Константин Е. Кузьмин